Он сидит в комнате перед камином. Здесь нет никого. Он не в счет. Кто-то прошел по коридору и хлопнул дверью, но Он не обратил внимания, мысленно находясь в другом месте. Сидел на полу, укрытом ковром, бездумно смотрел на огонь. И не видел. Перед глазами мелькали картины из прошлого, что столь сильно изменило его будущее. Разрушенный город, загубленные жизни, безумные толпы, остекленевшие глаза. Стук копыт, боль, смех стоны, ложь. Всадники, летящие по небу. Ударил гром, из-за порыва ветра заскрипело и распахнулось окно. Он вздрогнул и оглянулся.
По стеклу стучали капли дождя, пытаясь просочиться в какую-нибудь щель, упасть на лицо и разбудить того, кто безмятежно спал, неудобно устроившись на подоконнике и уткнувшись в окно. Он улыбался. Пока что Он мог быть спокоен, преграда из стекла надежно защищала Его от разбушевавшейся стихии. Но рано или поздно придется проснуться. Снова надеть маску ядовитого безразличия, прятать эмоции за холодной вежливостью, лицемерить и лгать. Всё Его счастье, вся радость остались в далеком прошлом. Дать волю воспоминаниям можно лишь во сне. Он давно уже не смеется.
В замке не топлено и холодно. Впрочем, здесь всегда холодно и с годами ничего не изменилось. Но Он не чувствует низкой температуры. Уже много лет что-то замораживает мысли, чувства, ощущения. Размывает восприятия мира, застилает серой пеленой, припорашивает пылью. Он идет по коридору, скользя рукой по стене, и не слышит ничего, кроме тишины. Вокруг нет ничего, кроме пустоты. Это место мертво, все здесь напоминает могилу. Уже давно. Он лишь хотел сделать все правильно, всем помочь, всех спасти. Подлые друзья, правые враги… А теперь Он один. Совсем один.
В кабинете свежо, а документы перебирает ветер, но Ему безразлично. Ему все безразлично, чтобы там ни говорили. На подлокотнике кресла позабытый бокал, пальцы перебирают струны, еле слышен тихий напев. Он просто устал, хотя никогда не покажет этого. Устал смеяться через боль, через горечь, презирать, не подпускать людей ближе, чем на расстояние удара. Иногда так хочется опустить крылья и отдохнуть, но нельзя. Малейшая слабость под запретом. Его считают одновременно героем, мерзавцем и циником, а Он всего лишь поступает так, как считает нужным. И отвечает за это. Тот, кто не покоряется, отвечает вдвойне.
Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо. Но они одни.